Эволюция движения исламизма в 1920-1980-е гг

О развитии исламских идей.

Концептуальной базой для исламистов послужили труды таких известных идеологов исламского фундаментализма, как Абу Ала Маудуди, Хасан аль-Банна, Абд аль-Кадер Ауда, Абд аль-Хамид Бен Бадис и, особенно, известнейший теоретик египетской ассоциации «Братья-мусульмане» Сейид Кутб (1906-1966), казненный в 1966 г., в период правления президента Гамаля Абдель Насера. Его концепции легли в основу программных документов многих исламистских группировок. Наиболее известными трудами Сейида Кутба являются «Битва ислама с капитализмом» и «Вехи на пути». В первом он конкретизировал положение о создании исламского государства, выделив такую его структуру, как Междлис аш-шура (Консультативный совет), куда должны избираться лучшие представители мусульманской уммы (сообщества). Будучи выразителем волеизъявления всех мусульман, Меджис аш-шура должен главенствовать над исполнительной властью и контролировать ее действия. В «Вехах на пути» Сейид Кутб развивал концепцию двух стадий развития «истинно исламского общества», а также теорию построения исламского государства как «воплощения высшей власти Аллаха — хакимийи (араб. яз.)» и джихада как пути создания такого государства.

Другим идеологом исламизма являлся пакистанец Абу Ала Маудуди (1903-1979), основатель исламистского движения «Джамаат-и ислами» (Исламское общество) в Пакистане. В 1918 г., в возрасте 15 лет, он уже работал редактором печатного органа «Джамаат ул-улема-и Хинд», организации, созданной известными индийскими мусульманскими улемами, сторонниками халифатского движения. Маудуди развивал идею «мусульманской нации (уммы)», подчеркивая, что «ислам враждебен любому виду национализма», и призывал всех мусульман вне зависимости от национальной принадлежности «объединиться в «Дар аль-ислам» (Дом ислама). В качестве политической формы объединения он, как и другие исламистские идеологи, предлагал исламское государство, в котором «верность Аллаху и его Пророку требует от гражданина … верности и подчинения по отношению к тем, кто призван поддерживать ул ул-амр («исламский порядок», на языке урду)». Что касается социально-экономического аспекта, то Маудуди критиковал как капиталистическую, так и социалистическую модель. По его словам, «капитализм хорош тем, что признает за человеком «естественные права», прежде всего, право частной собственности, но в «капиталистическом обществе нет ничего, что побуждало бы человека работать или творить ради этого общества… каждый человек ради своих личных интересов борется против интересов общества в целом». «Цель социализма – излечить капитализм от его пороков – правильна и благородна», признавал Маудуди, но для ее достижения избран ошибочный путь.

В частности, ликвидацию частной собственности он считал «губительной не только для экономики, но и для всей общественной жизни». В качестве альтернативы Маудуди предлагал «исламский путь». Его основной принцип – в том, что «индивиду предоставляется в полной мере все его «естественные права» и в то же время не нарушается баланс распределения национального дохода». Справедливое распределение доходов должно быть обеспечено посредством «трех столпов». Первый — закят, мусульманский налог в пользу неимущих. Второй — мусульманский закон наследования, по которому собственность умершего делится между прямыми и косвенными наследниками, что должно препятствовать сосредоточению богатства в руках немногих. Третий — запрещение ростовщичества. К этим законодательным мерам присовокупляются закрепленные в Коране морально-этические ограничения для имущих, которым мусульманские идеологи придавали большое значение. Маудуди напоминает, что Коран предписывает мусульманину не тратить все, что им заработано, лишь на удовлетворение собственных потребностей, но отдавать часть своего дохода в пользу нуждающихся в виде пожертвований, благотворительности и т.д. Такая экономическая система, по утверждению Маудуди и его сторонников, является своеобразной «золотой серединой» между капитализмом и социализмом и наилучшим образом отвечает мусульманским историческим традициям и менталитету.

Использовались исламистскими лидерами и концепции имама Хомейни (1902-1989), более того, исламская революция 1979 г. в Иране была воспринята многими из них как пример для подражания. Вместе с тем большинство исламистов, будучи, так же как и большинство мусульман, суннитами, всегда подчеркивали, что, используя иранский (шиитский) опыт, они будут строить «свое исламское государство», на основе суннитских догм. Впрочем, воззрения Хомейни на устройство исламского государства, где власть жестко контролируется мусульманской верхушкой, по сути не отличались от разработок суннитских исламистов. Но в доктрине Хомейни в большей степени присутствовал элемент разделения мира по нескольким противопоставлениям. Согласно первому, мир разделен на два лагеря: на те страны и народы, которые имеют силу и возможности, чтобы доминировать и эксплуатировать другие страны и народы, и на лагерь эксплуатируемых и притесняемых. Лагерь «угнетателей» состоит из стран Запада (США и их союзники); в лагере «угнетенных» находятся все исламские страны и большинство т.н. «развивающихся» стран. Второе противопоставление делит мир на тех, кто следует «правильному пути — пути Бога и веры» (то есть ислама и Корана), и тех, кто идет «искаженным путем – путем безверия и сатаны». Единственной страной, которая по-настоящему руководствуется кораническими предписаниями, у Хомейни выступала Исламская республика Иран, а борьба Ирана с США и Израилем трактовалась как сражение правды и справедливости с ложью и злом.

Необходимо отметить, что концепция Хомейни во многом отражает общеисламский взгляд, согласно которому мир делится на «Дар аль-ислам» (Мир ислама и спокойствия), «Дар аль-Харб» (Мир войны и безбожия) и промежуточный между ними «Дар ас-сулх» (Дом мирного договора, где власть принадлежит немусульманам, но мусульмане, тем не менее, пользуются защитой и религиозной свободой). Первый термин обозначает территории под властью ислама, а второй – территории, управляемые «искаженным законом», с которыми «мир ислама» может находиться в состоянии джихада. Тем не менее и Хомейни, и другие мусульманские идеологи уточняли, что речь идет не о вооруженной борьбе (джихад меча, по Корану, ведется только в случае агрессии извне против мира ислама), а о мирном распространении за пределы «уммы» «исламских ценностей». Кроме того, согласно шиитской концепции войны и мира, войны во имя распространения ислама могут вестись только имамами, но, как известно, после исчезновения двенадцатого имама (большое место в шиитской догматике занимает концепция «скрытого имама» - Махди), мировая шиитская община осталась без сакрального лидера, что предполагает невозможность такой войны.

Организации:

Братья-мусульмане.

Создана в 1928 году в городе Исмаилия (Египет) школьным учителем Хасаном Аль-Банна. В начале своей деятельности имела чисто религиозный характер и занималась «проповедованием хорошего и осуждением греховного», осуществляла миссионерскую деятельность, выступала против вестернизации египетского общества, призывала к строительству мечетей и религиозных школ для противостояния моральному разложению молодежи.

В основе учения Аль-Банны лежат идеи панисламизма, исламского пути развития и исламской демократии, основывающиеся, в свою очередь, на идеях египетских реформистов XIX века Джамалиддина Аль-Афгани, Мухаммеда Абдо и Рашида Рида. Х.Аль-Банна разработал так называемую «теорию национализма ислама», которая была основана на неприятии западноевропейских понятий «национализм» и «космополитизм». Вместо европейского космополитизма он предложил «аламийа» (всеобщность, всемирность). Национализм ислама Аль-Банны опирался на три принципа: веру в Аллаха, гуманизм и аламийу.

Постепенно деятельность организации начала политизироваться. Этот процесс начался в конце 30-х годов и активизировался в ходе второй мировой войны. Братья-мусульмане были первой в Египте и на Ближнем Востоке организацией, использовавшей акты террора и насилия в качестве политического давления на государство. Всплеск террористических актов и насилия по вине данной организации произошел в период 1946-1948 гг. Так, в течение 1948 года членами организации были убиты премьер-министр Нукраши-паша и начальник полиции Каира Селима Заки, а в 1954 году было совершено покушение на президента Г.А.Насера.

После того как в 1971 г. ее руководителем организации стал шейх Омар Ат-Тилмисани, она стала превращаться в партию парламентского типа. Были внесены определенные изменения в методы политической борьбы — «братья» отказались от использования насилия на территории исламских стран. Однако их идеологическая платформа существенно не изменилась, сводясь к требованию установления мусульманских законов, созданию исламского государства и формирования экономической системы, при которой частная собственность сохранялась.

ХАМАС.

Начало первой интифады в секторе Газа и на Западном берегу — 1987 г. меняло форму противостояния светским националистам. Ею становился «внешний джихад» – действия против Израиля. На основе Мусульманской ассоциации возникал ХАМАС – Движение исламского сопротивления – и его военизированное крыло «Иззад-Дин аль- Кассам», названное именем героического для палестинцев политического и религиозного деятеля, погибшего в середине 30-х гг. в ходе вооруженного джихада против ишува .

Лидером ХАМАС становился шейх А.Ясин. Окружавший его еще с эпохи насеровских преследований «Братьев-мусульман» ореол героизма закреплялся арестом 1989 г. На этот раз его тюремщиками были израильтяне. ХАМАС выходил на авансцену палестинской политической жизни, предлагая, как это казалось на первый взгляд, принципиально иное, чем ООП, видение будущего палестинского социума. Контуры этого видения, терминологически религиозного, демонстрировала выдвинутая этим движением в августе 1988 г. Исламская хартия — альтернатива Палестинской национальной хартии — основного документа его оппонента в эпоху 60-80-х гг. Палестина в пределах ее «исторических» границ — «от реки до моря»; провозглашалась «вакфом» — исламской собственностью, «врученной будущим поколениям мусульман вплоть до Судного дня». Эта постановка вопроса предполагала, что, с точки зрения мусульманского права, какие-либо компромиссы в отношении палестинской территории недопустимы и незаконны. ХАМАС выступал как часть «всемирного движения» адептов политического ислама и, одновременно, как один из «отрядов движения «Братьев-мусульман» в Палестине», борющийся за «освобождение каждой пяди ее земли». Каждый мусульманин был обязан выполнить свой «священный долг» и не допустить успеха начинаний врагов мусульманской нации, плетущих заговоры, направленные на изменение статуса «исламской Палестины». Любая форма политического решения палестино-израильского конфликта исключалась, поскольку это «противоречило духу ислама». Инструментом решения конфликта мог стать только джихад с широким кругом его участников, прежде всего, палестинцев, поддерживаемых арабским региональным сообществом и мусульманским миром. Действия участников этого джихада должны были координироваться лозунгом «Аллах – это цель. Пророк — пример. Коран — конституция, джихад — путь, а смерть ради Аллаха — самое возвышенное стремление».

Провозглашая себя действующим в Палестине отрядом движения «Братья-мусульмане», заявляя о том, что он борется за освобождение «каждой пяди ее земли», ХАМАС расставался с абстракцией мусульманской нации времени Мусульманской ассоциации. Он подчеркивал свой статус палестинской организационной структуры, возникавшей в пределах национальной территории и там же действовавшей. Исторические истоки его становления не были, в этой связи, сколько-либо принципиальны потому, что ни одна из действовавших в палестинской среде (как на оккупированных Западном берегу и в секторе Газа, так и за их пределами) организаций не могла с достаточным на то основанием выступать в роли идеологически, а часто и организационно автохтонной.

Усилиями собственных активистов ему удалось создать в то время разветвленную систему мобилизации жителей сектора Газа и Западного берега на решение задач противостояния израильской оккупационной администрации. Но инициированный ООП процесс нормализации палестино-израильских отношений корректировал то положение, которое представлялось ХАМАС естественным. Это движение не могло более играть существенную роль в национальном сообществе обоих палестинских регионов. И для этого были свои причины. В их числе и то, что уже к моменту начала первой интифады ООП была «единственным законным представителем арабского народа Палестины», добившимся признания арабского мира и международного сообщества. Она располагала поддержкой нефтедобывающих арабских государств зоны Персидского залива и Аравийского полуострова, становившихся ее основными финансовыми донорами. Новый курс ООП был успешным и в силу внутрипалестинских обстоятельств.

Конечно, пропагандистские документы ХАМАС той эпохи содержали резкие и недвусмысленные призывы к организации взрывов и столкновений с израильскими военными и нападений на жителей еврейских поселений на территории Западного 134 берега и сектора Газа. Активисты ХАМАС подстрекали подростков и молодежь забрасывать камнями израильские патрули и блокпосты, строить баррикады, поджигать автомобильные покрышки и устраивать расправы над теми палестинцами, кого они называли «коллаборационистами». Пропагандировался полный разрыв экономических связей с Израилем, создание местных органов самоуправления, способных заменить сформированные оккупационными властями институты власти. Звучали призывы к гражданскому неповиновению, активизации действий, направленных на укрепление национальной солидарности. Но если эти пропагандистские лозунги движения занимали в начале первой интифады ведущее место, то уже в начале 90-х гг. они были сведены до минимума.

Джихад превращался в «контролируемое насилие» и все больше заменялся призывом к «терпению» («ас-сабр»), понимавшемуся как признание невозможности изменить ситуацию сегодня, но и как надежда на будущую Божественную по- мощь в соответствии со ставшим едва ли не пословицей айятом «Всевышний вместе с терпеливыми» («Аллах маа ас-сабирин»).

Хезболла, Иранская революция.

Территория Ливана уже четверть века превращена в арену неутихающих клановых и этноконфессиональных столкновений, являющихся на деле отражением более глобального конфликта между арабами и Израилем. Основные фигуранты противостояния – Израиль, Сирия, другие арабские страны, а также Иран – последние 15 лет особенно активно используют для реализации своих политических целей различные военно-политические и религиозные организации Ливана.

Появление в Ливане религиозно-политических структур, выступающих за возврат к исламским нормам общественной жизни, произошло под влиянием ряда внутренних и внешних факторов, среди которых можно выделить группу причин (урбанизация, расширение сферы наемного труда, усиление политической активности новых городских слоев и т.п.), общую для стран Ближнего Востока, где в конце 70-х гг. произошло резкое усиление процесса политизации ислама. В отсутствие твердой государственной власти, разгула анархии и затяжном кризисе в блоке левых и патриотических сил часть ливанских мусульман, разочарованных в способности светских партий выработать эффективный план урегулирования внутриполитического кризиса, увидела путь решения существующих проблем в возврате к «истинному исламу». В наибольшей степени этот процесс затронул крупнейшую в стране шиитскую общину, которая всегда являлась малоимущей, угнетенной и политически пассивной. Впервые в истории общины в ней возникли религиозно-политические организации, выступившие за отмену конфессиональной системы государственного устройства, отводившей шиитам второстепенное положение в обществе и не соответствовавшей возросшим политическим амбициям шиитской буржуазии.

Мощным импульсом, способствовавшим радикализации ливанских шиитов, стала революция в Иране. Однако, если в других странах Ближнего и Среднего Востока исламская революция дала только толчок для активизации радикальных сил и движений, то в создании исламистских группировок в Ливане Тегеран принимал уже непосредственное участие, осуществляя на практике реализацию «экспорта исламской революции» и рассматривая Ливан в качестве плацдарма для расширения сферы своего влияния на другие арабские страны.

Свою ставку на Ливан исламские лидеры ИРИ сделали уже с начала 80-х годов. Воспользовавшись израильской оккупацией юга Ливана и войной 1982 года, Иран через территорию Сирии направил в страну около 3 тыс. бойцов из элитных подразделений «Корпуса стражей исламской революции» (КСИР), в задачу которых входило оказание поддержки проиранскому шиитскому движению в Ливане. Стремясь реализовать идею создания здесь исламской республики по образу и подобию иранской, исламские руководители ИРИ отчетливо понимали, что достичь этого невозможно без установления их полного контроля над шиитской общиной страны и прежде всего над организацией «АМАЛЬ», которая к началу 80-х годов завоевала в этой общине прочные позиции. Ее руководитель Набих Берри заручился поддержкой со стороны Дамаска и не хотел терять своего влияния на шиитскую общину, переориентировавшись на интересы Ирана.

Представитель «АМАЛЬ» в Тегеране шейх Ибрагим аль-Амин, несогласный с политикой Н.Берри, приступил к созданию ливанской «Хезболлы», при активном участии южно-ливанского шейха, духовного лидера организации Мухаммеда Хусейна Фадлаллы (род. в 1925 г. в г. Неджеф [Ирак]). В то время М. Фадлалла возглавлял две шиитские ассоциации «Братское семейство» и «Союз исламских студентов в Ливане». Одним из ее руководителей являлся Аббас Мусави. Боевой костяк составила исламская молодежная ячейка, которая в первые дни израильского нападения на Ливан приняла решение действовать как самостоятельная исламская группа в борьбе против израильских войск».

Укрепление «Хезболлы», особенно ее позиций в районах традиционного влияния «АМАЛЬ», привело вскоре к усилению соперничества двух организаций, которое во второй половине 80-х годов приняло форму ожесточенных вооруженных столкновений, наложившихся на обострение палестинских междоусобиц в Ливане.

К этому времени в руководстве ИРИ осознали, что намерение создать в Ливане исламскую республику сталкивается с большими трудностями как внутри страны, так и за ее пределами. Реакция большинства арабских государств на провозглашение исламской республики в Иране, а особенно на ряд аспектов ее внешней политики, в целом была негативной. Как серьезную угрозу своим международным и внутриполитическим интересам рассматривали страны региона, прежде всего Египет и Саудовская Аравия, настойчивые попытки Тегерана изображать исламскую республику как «абсолютную исламскую модель» и центр мирового ислама.

Однако только вмешательство Дамаска смогло остановить кровопролитные столкновения между «АМАЛЬ» и «Хезболлой», которые приняли особенно ожесточенный характер в 1988 году. Сирия фактически спасла «Хезболлу» от сокрушительного разгрома. Хотя «АМАЛЬ» и смогла существенно потеснить боевые формирования «Хезболлы» на юге Ливана, что привело на рубеже 1988-1989 гг. к резкому снижению активности боевых операций организации против израильской армии. В результате так называемых Таифских соглашений 1989 г. Сирии удалось не допустить разоружения «Хезболлы», оставив ее в качестве единственной ливанской организации с военной инфраструктурой, и таким образом получить реальную возможность осуществлять контроль за снабжением «Хезболлы» оружием.