Теория социальных движений и исследования по политическому исламу

ТСД была разработана на материале западных социальных движений, но уже были предприняты весьма удачные попытки ее применения к изучению исламского активизма (например, в работах Квинтана Викторовица, а также ряда других авторов). При этом исламский активизм всегда интерпретируется как недовольство и протест, оформленные в религиозную оболочку, за которой скрываются разные интересы и цели. Исследователи, пытающиеся объяснить исламский активизм с помощью ТСД, не оставляют сомнения в том, что их можно отнести к числу приверженцев конструктивизма — более широкого направления, или школы, имеющей свою, заметную нишу в сферах политологии, социологии и науки о международных отношениях. Конструктивисты (не вдаваясь в различия между различными подвидами этой школы) рассматривают изучаемые вышеназванными науками явления общественно-политической и международной жизни не как объективную данность, а как продукт социального конструирования. Не случайно в центре их внимания находятся такие понятия, как идентичность, интерпретируемая как каталог определенных культурных черт или особенностей и в этом смысле противопоставляющая данный теоретический дискурс рационалистическому. Одно из ключевых понятий в ТСД — концепция «рамок» (frames).

По Викторовицу, «рамки представляют собой интерпретирующие схемы, предлагающие язык и познавательные инструменты для придания смысла действиям и событиям во «внешнем мире». Термин «обрамление, фрейминг» (framing) используется для того, чтобы описать процесс конструирования значений. Для того, чтобы побудить потенциальных индивидуальных участников к коллективным действиям, рамки должны «резонировать», вызывать, как будет показано далее в ходе нашего дискурса, соответствующую реакцию. Поэтому понятие резонанса — еще один важный для ТСД термин. С помощью идеи «резонирования рамок» объясняется процесс мобилизации участников движений (в связи с этой идеей я в одной из своих опубликованных статей предложил также образ эмоциального вибрирования). Еще раз обратимся к Викторовицу, определившему три «фрейминговые» задачи для социальных движений.

Во-первых, движения конструируют рамки для того, чтобы представить диагноз состояния проблемы, нуждающейся в переосмыслении.

Во-вторых, движения предлагают решения проблемы, включающие специфическую тактику и стратегию, призванные устранить несправедливость.

В-третьих, движения вскрывают суть мотивации поддержки и коллективного действия.

Пытаясь применить понятийный аппарат ТСД (и одновременно еще одной тесно связанной с ней теории — ресурсной мобилизации, ТРМ) к изучению исламского активизма, сторонники этого метода исследования исходят из того, что исламские движения глубоко вовлечены в «производство значений» и соответственно процесс «обрамления». Исламские движения погружены в борьбу за значения и ценности, подобно многим «новым социальным движениям», движимым не классовыми, экономическими и узкими политическими интересами, как это было у старых движений. Драйверами этих новых движений, по Ларанье, служат такие явления, как «идентичность, культура и постматериализм». Существенный компонент большинства диагностических рамок исламских движений — возлагать ответственность за все социальные болезни, в том числе растущую безработицу, экономическую стагнацию, огромные долги, нехватку жилья и т. п., на распространяющиеся западные ценности и образ жизни. Порицанию подвергаются западные культурные коды, и даже западный стиль в одежде иногда рассматривается как отход от ислама (вспомним существовавшую на определенных этапах советской истории интерпретацию ношения джинсов или причесок «под битлов» едва ли не как предательство). Некоторые рамки предлагают еще более радикальный диагноз: культурный империализм Запада является его стратегией, предназначенной для того, чтобы ослабить и подчинить своему господству исламский мир.