Вопрос о насилии как культуре в исследованиях экстремизма (по Наумкину)

Для анализа конкретных проявлений радикализма в мире и, в особенности, на постсоветском пространстве необходимо затронуть вопрос о насилии как культуре. Достаточно вспомнить, что среди основателей и активистов радикальных движений на постсоветском пространстве было немало бывших борцов, боксеров, офицеров вооруженных сил и спецслужб и других подобных специалистов. Движение Адолат, возникшее в узбекистанской части Ферганской долины в начале 1990-х гг., к примеру, состояло преимущественно из специалистов по боевым искусствам. Наиболее известный лидер узбекских исламистов, Джума Ходжиев (Намангани) служил в составе советского военного контингента в Афганистане, как и многие полевые командиры таджикских исламистов.

Все эти люди были теми, кого Чарлз Тилли назвал «специалистами по насилию». Такие специалисты могли выступать на стороне правительства и непосредственно в составе правительственных сил, а могли действовать вне этих сил и против правительства. Во многих случаях их главная роль заключалась в том, чтобы угрожать применением насилия. В случае постсоветских исламистских движений особо важную роль играли демонстративные ритуальные акты. Они также ясно показывали людям, что неповиновение с их стороны повлечет за собой неизбежное наказание. К примеру, Джума Намангани захватил и обезглавил боевиков отряда исламской оппозиции, которые решили вернуться в свои села после того, как правительство объявило амнистию, чтобы поддержать свой образ неустрашимого и жестокого командира, а также продемонстрировать, что за предательство они будут безжалостно наказаны.

Ритуалы насилия стали неотъемлемой чертой политической жизни некоторых мусульманских регионов бывшего СССР. В этом плане может быть проведена параллель между Центральной Азией и Северным Кавказом, где ритуалы публичного насилия были еще более значимы для создания «образа силы» публичных фигур, а он соответствующим образом помогал политически мобилизовать людей (Пример: показ чеченскими сепаратистами по телевидению казней и бичевания в период 1996-1999 гг.). Еще одна их цель — подтвердить приверженность исламских радикалов своего рода кодексу чести и традициям кровной мести. Демонстрация отрезанных у противника ушей во время гражданской войны в Таджикистане представляет собой другой показательный пример.

Специалисты по насилию рекрутируются не только исламистами, но также и светскими силами. В ходе первой фазы гражданской войны в Таджикистане в 1992 г., к примеру, несколько бывших рэкетиров встали на сторону светских сил, которые противостояли Партии исламского возрождения. После победы над исламистами многие бывшие рэкетиры в качестве вознаграждения получили министерские должности.

Фактором, который способствует сохранению культуры насилия на постсоветском пространстве, является высокая степень милитаризации общества. Большое число бывших спецов из армии, милиции, КГБ и других силовых структур были заранее подготовлены и обучены в советское время. Многие из них стали заниматься политикой или поступили на гражданскую службу. Другие вообще остались без работы, что означало, что их могут рекрутировать те или иные политические актеры.

Особый вид насилия, практикуемый исламскими радикалами постсоветского пространства, может быть назван оппортунистическим. Эта категория обычно включает захват заложников, грабеж, обращение в рабство и т.п. Таким образом насилие используется для сведения счетов, мщения, получения доходов или запугивания людей. Оппортунистическое насилие превращается в полномасштабный бизнес. Участие в захвате заложников, однако, не обязательно означает, что те, кто его совершает, являются лишь бандами уголовников. Возможно именно этот «бизнес» особенно привлекателен из-за огромного разрыва в уровне жизни людей на всем постсоветстком пространстве.

Религиозный детерминизм также является фактором, в немалой мере влияющим на индивидуальное поведение, в том числе с использованием насилия. Еще в средневековом исламе велись широкие дебаты между двумя течениями — кадариййа и джабриййа — по вопросу о свободной воле человека. Джабриты утверждают, что индивиды не могут отвечать за свои действия перед Аллахом, который ведет людей в этом мире и предопределяет все, что в нем произойдет. Кадариты считают, что Аллах ставит верующих перед выбором поступков из определенного спектра. Совершив свой выбор, индивидуумы реализуют свободу воли. Они будут либо вознаграждены, либо наказаны за сделанный выбор в День Суда. Эти дебаты продолжаются и среди современных исламских теологов, они имеют непосредственное отношение к интерпретации поведения окружных исламских групп, а также способов, с помощью которых для политической мобилизации людей используется ислам.

Детерминистские установки, такие как ответственность человека и божественное воздаяние, являются составной частью любого религиозного вероучения и могут быть в той или иной форме использованы для политической мобилизации. Мобилизация для коллективного насилия или ответа на него тесно связана с этими мотивациями, и они отчасти помогают объяснить появление и эволюцию радикального исламизма на постсоветском пространстве.