Игровая концепция культуры И. Хейзинга

Игра старше культуры, игра предшествует культуре, игра творит культуру:

• Игра издревле заполняла жизнь и заставляла расти формы архаической культуры.

• Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивал играючи с уровня материального на уровень мысли.

• Культ перерос в священную игру.

• Поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам.

• Музыка и танец были сплошь игрой.

• Мудрость и знание находили свое выражение в освященных соревнованиях.

• Право выделилось из обычаев социальной игры.

• На игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни.

Обзор истории культуры, ее различных эпох приводит ученого к выводу об убывании игрового элемента в культуре. Культура гораздо меньше играется, чем в предшествующие периоды. Вытеснение игры, начавшееся в XVIII веке, фактически заканчивается к XIX веку:

• Духом общества начинает завладевать трезвое, прозаическое понятие пользы.

• Получает признание «постыдное заблуждение», что экономические силы и экономический интерес определяют ход истории.

• Дух рационализма и утилитаризма убили таинство и провозгласили человека свободным от вины и греха.

• Труд и производство становятся идеалом, а вскоре идолом.

Анализ истории культуры под знаком игры сопряжен автором с жизненными процессами и катаклизмами современного сознания, с перспективами культурного движения. Й. Хейзинга предупреждает о порче, разрушении культуры, уходящей от своих истоков. Культурная игра — игра общественная и общедоступная. Чем больше в ней участников и меньше зрителей, тем плодотворнее она для личности. Концепция «культуры-игры» конструирует своего рода образную модель культуры, базирующуюся на гуманистических ценностях, вступивших в противоречие с реальностью XX в.

Действительность полна страстей, трудна и жестока. Ее возводят до прекрасной мечты о рыцарском идеале, и жизнь строится как игра. Стремление к более прекрасной жизни наполняет общество элементами игры. Не всякая игра может быть культуросозидающим фактором. Подлинная культура требует «благородной игры».

Особенности стиля «Человека играющего» исключают разработку строго научной концепции. Идея «культуры-игры», по преимуществу, обладает свойствами плодотворного научного мифа, позволяющего глубже понять специфику современных духовных процессов путем постижения фундаментальных основ культурной традиции.

Сама по себе игра ни добра, ни дурна. И если человек оказывается в ситуации морального выбора, Хейзинга предписывает ему решение, достойное кантовского категорического императива. Нравственная совесть представляет мерило человеческого поступка. Путь преобразования культуры Й. Хейзинга видит в распространении нового общественного духа. Необходимо возродить в широком культурном сознании первозданную игровую природу. Такова по сути альтернатива духовному кризису, предложенная в «Человеке играющем».