Игровая концепция культуры И. Хейзинга
НАВИГАЦИЯ ПО СТРАНИЦЕ
легко понять и запомнить
Игра в концепции Хейзинги — это культурно-историческая универсалия. Он убежден, что культура в ее древнейших формах «играется». «Культура зачинается не как игра и не из игры, а в игре».
Игра старше культуры, игра предшествует культуре, игра творит культуру:
Игра издревле заполняла жизнь и заставляла расти формы архаической культуры.
Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивал играючи с уровня материального на уровень мысли.
Культ перерос в священную игру.
Поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам.
Музыка и танец были сплошь игрой.
Мудрость и знание находили свое выражение в освященных соревнованиях.
Право выделилось из обычаев социальной игры.
На игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни.
Обзор истории культуры, ее различных эпох приводит ученого к выводу об убывании игрового элемента в культуре. Культура гораздо меньше играется, чем в предшествующие периоды. Вытеснение игры, начавшееся в XVIII веке, фактически заканчивается к XIX веку:
Духом общества начинает завладевать трезвое, прозаическое понятие пользы.
Получает признание «постыдное заблуждение», что экономические силы и экономический интерес определяют ход истории.
Дух рационализма и утилитаризма убили таинство и провозгласили человека свободным от вины и греха.
Труд и производство становятся идеалом, а вскоре идолом.
Анализ истории культуры под знаком игры сопряжен автором с жизненными процессами и катаклизмами современного сознания, с перспективами культурного движения. Й. Хейзинга предупреждает о порче, разрушении культуры, уходящей от своих истоков. Культурная игра — игра общественная и общедоступная. Чем больше в ней участников и меньше зрителей, тем плодотворнее она для личности. Концепция «культуры-игры» конструирует своего рода образную модель культуры, базирующуюся на гуманистических ценностях, вступивших в противоречие с реальностью XX в.
Действительность полна страстей, трудна и жестока. Ее возводят до прекрасной мечты о рыцарском идеале, и жизнь строится как игра. Стремление к более прекрасной жизни наполняет общество элементами игры. Не всякая игра может быть культуросозидающим фактором. Подлинная культура требует «благородной игры».
Особенности стиля «Человека играющего» исключают разработку строго научной концепции. Идея «культуры-игры», по преимуществу, обладает свойствами плодотворного научного мифа, позволяющего глубже понять специфику современных духовных процессов путем постижения фундаментальных основ культурной традиции.
Сама по себе игра ни добра, ни дурна. И если человек оказывается в ситуации морального выбора, Хейзинга предписывает ему решение, достойное кантовского категорического императива. Нравственная совесть представляет мерило человеческого поступка. Путь преобразования культуры Й. Хейзинга видит в распространении нового общественного духа. Необходимо возродить в широком культурном сознании первозданную игровую природу. Такова по сути альтернатива духовному кризису, предложенная в «Человеке играющем».
