Теория К. Клаузевица о войне

Сочинение К. фон Клаузевица не только внесло решающий вклад в военную теорию, но и заметно обогатило изучение войны как феномена международных отношений. Принадлежность взглядов знаменитого пруссака к классической традиции в изучении международных отношений предопределилась изначальным определением войны в качестве «крайней степени применения насилия», которое, по его мнению, проистекает из политических отношений между людьми, является наиболее острым проявлением конфликта между ними, не имеющего, однако, другой природы, кроме человеческой: «Война в человеческом обществе, — война целых народов, и притом народов цивилизованных, — всегда вытекает из политического положения и вызывается лишь политическими мотивами. Она, таким образом, представляет собой политический акт».

Клаузевиц-реалист с иронией относился к пацифистским мечтаниям о «вечном мире» и открещивался от заблуждений некоторых филантропов, «имеющих своим источником добродушие». Вот что он писал о природе войны: «Было бы бесполезно, даже неразумно, из-за отвращения к суровости ее стихии упускать из виду ее природные свойства... Введение же в философию самой войны принципа ограничения и умеренности представляет полнейший абсурд».

И тут же излагал диалектическое понимание войны, внешне противоречащее толкованию ее как «крайней формы физического насилия»: «Если бы она была совершенным, ничем не стесняемым, абсолютным проявлением насилия, какой мы определили ее, исходя из отвлеченного понятия, то она с момента своего начала стала бы прямо на место вызвавшей ее политики как нечто от нее совершенно независимое. Война вытеснила бы политику и, следуя своим законам, подобно взорвавшейся мине, не подчинилась бы никакому управлению и никакому руководству, а находилась бы в зависимости лишь от приданной ей при подготовке организации». Но в таком случае «война стала бы независимой от разумной воли», а поскольку она находится под действием многих сил, развивающихся не вполне одинаково, и факторов, препятствующих ей, то «действительная» война, в отличие от воображаемой абстрактно «абсолютной», превращается в то, что прусский теоретик называет «пульсацией насилия».

Хрестоматийной стала главная формула, определяющая смысл войны: «Война есть продолжение политики другими средствами». Как чаще всего бывает, это определение превратилось с течением времени в символическое клише, заслонившее от многих диалектику Клаузевица. Из определения сути войны, писал он, не следует, что политическая цель становится «деспотическим законодателем», так как политике «приходится считаться с природой средства, которыми она пользуется».

Объективная природа войны как «насилия, имеющего целью заставить противника выполнить нашу волю», сводит ее «к учету интересов», зависящих от многих обстоятельств, среди которых «большую роль играет неведомое, риск, а вместе с ним и счастье», наконец, случай. «Никакая другая человеческая деятельность не соприкасается со случаем так всесторонне и так часто, как война», — замечает Клаузевиц.

Случай превращает ее в игру, говорит он, добавляя, что «если рассмотреть субъективную природу войны, т.е. те силы, с которыми приходится ее вести, то она еще резче представляется нам в виде игры», тем более что игра разнообразных возможностей на войне, вероятность счастья и несчастья «часто находят отклик в духовной природе человека, так как человеческий дух, в отличие от рассудка, постоянно стремящегося к ясности и определенности, часто привлекается неведомым».

Важные замечания Клаузевица касаются психологических аспектов войны, в особенности влияния национального характера, морального состояния народа на политические цели войны: «Одна и та же политическая цель может оказывать весьма неодинаковое действие не только на разные народы, но и на один и тот же народ в разные эпохи. Поэтому политическую цель можно принимать за мерило, лишь отчетливо представляя себе ее действие на народные массы, которые она должна всколыхнуть... Между двумя народами, двумя государствами может оказаться такая натянутость отношений, в них может скопиться такая сумма враждебных элементов, что совершенно ничтожный сам по себе повод к войне вызывает такое напряжение, далеко превосходящее значимость этого повода, и обусловит подлинный взрыв».