Формирование идеи папского примата. Роль понтификата Льва I Великого

Формирование идеи папского примата

Роль римского епископа возросла во время богословских споров IV и V веков, когда римский папа стал рассматриваться в качестве «арбитра» в спорах восточных патриархатов. Первый Вселенский собор, созванный в 325 году в Никее императором Константином Великим, папа римский Сильвестр I (314—335) признал легитимным и отправил на него своих представителей. 6-е правило гласило: «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте, и в Ливии, и в Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми сими. Понеже и Римскому епископу сие обычно, подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества Церквей». Тем самым епископы Рима, Александрии и Антиохии были признаны равными в осуществлении своих полномочий в пределах своей территории. По итогам заседаний 6-й канон собора признал власть епископа Рима над Италией. Данное правило существовало в нескольких редакциях и было предметом фальсификаций. По-видимому, «обычной» для епископа Рима в начале IV века была власть в субурбикарных провинциях, то есть даже не на всей территории Италии. Уже в начале V века существовали сомнения в аутентичности его формулировки, а на Халкидонском соборе (451) и во время Акакианской схизмы в конце столетия папы рассматривали 6-е правило как явное подтверждение своего примата и обладания высшей власти на любом соборе.

Из поместных соборов IV века наибольшее значение для развития идеи папского первенства имел состоявшийся в разгар арианских споров Сардикийский собор. Начиная с V века его 3-е, 4-е и 5-е правила интерпретировались как обоснование прерогативы папы рассматривать апелляции всех епископов, что было актуально в спорах между церквями Востока и Запада. В конце V века на них ссылался папа Геласий I (492—496). Позднее на Западе каноны Сардикийского собора ошибочно считали никейскими, и в начале XIII века они стали основанием притязаний Рима на исключительные юридические полномочия.

Во второй половине IV века папы активно вмешивались в споры на Востоке, из политических соображений определяя, с какой из сторон они находятся в общении. 153 епископа, участвовавших в Антиохийском соборе 379 года, приняли выдвинутые папой Дамасием I (366—384) условия общения и предложенный им символ веры. В своей борьбе с антипапой Урсином Дамасий получил поддержку светской власти, добившись от западного императора Грациана издания закона в свою пользу. Рескрипт «Ordinariorum sententiae» наделил папу высшей судебной властью над всеми епископами Запада, либо призывая спорящих в Рим, либо назначая судью по своему выбору для участия в процессе на месте. Тот же документ давал право любому епископу, осуждённому в первой инстанции провинциальным собором, обратиться с апелляцией к папе. Ряд соборов, созванных папами в IV веке, закрепили положение Рима как центра соборной активности не только в Италии, но и в масштабе всей империи. Способность римского престола в относительно короткий срок мобилизовать несколько десятков епископов для участия в соборе позволяла папам выступать в роли лидеров никейского течения и всего западного епископата. Тогда же сложилась практика личного неприсутствия пап на соборах, созванных за пределами Рима.

С завершением арианского спора и восстановлением общения между восточными и западными епископами потребность в западном арбитраже для Востока исчезла. В ходе работы Первого Константинопольского собора 381 года начало формироваться понимание того, что Вселенский собор обладает всей полнотой власти и не зависит от чьего-либо авторитета, что было отражено в 3-м каноне собора («Епископ Константинопольский да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град сей есть Новый Рим»), в котором первенство Рима понималось как первенство чести, основанное на политическом статусе города. На Западе собор 381 года был признан вселенским только на Латеранском соборе 649 года, после чего выражение honoris primatum (с лат. — «первенство чести») было принято большинством латинских канонических собраний.

Роль понтификата Льва I Великого

Лев I стал первым епископом Рима, принявшим титул Великого понтифика (Pontifex Maximus), традиционно принадлежавший сначала царю, позже верховному жрецу, а начиная с принципата — императору (пока в 382 году Грациан не отменил этот порядок).

Реализуя свою программу управлению церковью, Лев предпринял меры по ограничению полномочий митрополитов. В 445 году он вмешался в конфликт галльских епископов с Иларием Арльским, поддержав смещённого последним Хелидония Безансонского. Пять лет спустя Лев разделил Арльскую митрополию между новыми епископствами Арля и Вьенна. Аналогичные меры, направленные на усиление роли провинциальных епископов, были предприняты в Южной Италии, Мавретании Цезарейской и Африке. В отличие от Запада, на Востоке получила распространение модель, согласно которой наивысший авторитет имеет вселенский собор, созываемый императором и принимающий решения на основе мнения большинства участников. Вопросу о верховенстве римского епископа над другими христианскими патриархами посвящена обширная переписка, которую Лев I вёл с иерархами Константинополя. Основным аргументом для признания примата Папы служило обещание Христа, данное им апостолу Петру:

«и Я говорю тебе: ты — Пётр, и на сём камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах.»

Пётр, будучи, таким образом, видимым главою Церкви, поставленным самим Христом, и являясь вместе с тем первым епископом Рима, по мнению Льва I утвердил верховенство римского первосвященника над всеми остальными христианскими патриархами. Западноевропейские христиане признали это право за Львом I, а христиане Восточной римской империи оспаривали данную идею.